Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я вынул купюру и протянул ей. После чего взял пригоршню земляники.
— Нельзя не противиться злу. Вы же видели, что творит ваш староста.
— Так он всех запугал, милый человек, — ответила вторая торговка и придвинула свою корзинку. — Вы гляньте на его детин. Здоровые какие да злющие.
— Молчать будете, и следующий староста станет таким же. И тоже будет вас тиранить.
Я заплатил и второй бабушке. Они обе закивали, а потом первая тихонько спросила:
— А что с той активисткой-то, которая эка?
— Та женщина? — уточнил я.
— Да никакая она не женщина, — тихо пробормотала торговка. — Мы ее видели не раз, да только нам никто не верит. Считают, что у нас маразма и старость.
— Скоро к озеру приедет машина с надписью «живая рыба». Если хотите от этой конкурентки избавиться…
— Хотим, — одновременно заявили предпринимательницы.
— То помогите водителю и укажите съезд к озеру. Когда та самая активистка выйдет и сядет в машину… — я понизил голос до заговорщического шепота, отвлеките его и не поднимайте шуму. Так от вас и уедет эта «женщина».
— Спаситель вы наш, избавитель, — поклонились мне обе торговки. — Век не забудем…
— Лучше забудьте, — я приложил к губам палец. — Не надо нам огласки в наших с вами делах.
— Точно.
— А мальчишкам — охранникам, с которыми я договорился, чтобы у воды стояли, отдайте от меня вот что, — я вынул еще несколько купюр. — Тут и вам за работу. Разделите поровну. Только не обманите. Я ведь и вернуться могу, чтобы проконтролировать.
— Что вы, милсдарь? — бабулька осенила себя священным знаком и боязливо оглянулась на старосту с сыновьями. — Не обманем.
Машина жандармов прибыла довольно скоро. Воя сиреной, авто влетело на территорию, остановилось у заправки. Из машины выскочили двое жандармов, и в воздухе почувствовалась сила.
— Что у вас здесь происходит? — рявкнул один из них, осматривая нас и старосту с детьми, которые сбившись в кучу, стояли неподалёку.
— Да вот мужик этот под камерой признался, что они путников грабили, — пояснил я, указывая на главу семейства. — А еще хотели убить ведьмаков и как они выразились «поразвлечься» с дочерью семьи Пожарских.
Жандармы удивлённо переглянулись:
— Митрофан, вызывай машину из дома скудоумия, — произнес один из них, обращаясь к напарнику. — У семейки явно болезни душевные, раз они решили такое сделать с семьёй ведьмаков
— Да я не знал, думал обычные — заблеял было бледный староста, утирая выступившую на лбу испарину.
Жандарм, которого назвали Митрофаном, довольно усмехнулся:
— Ну, молодец, что признался.
Староста поспешно замолчал, видимо поняв, что ляпнул лишнего. Митрофан же подошёл к нему и мягко уточнил:
— Как звать тебя, болезный?
— Епифан, — произнес тот.
Жандарм кивнул, снял с пояса наручники и добро произнес:
— Ну что, Епифан? Поедем в острог?
Парни заревели, размазывая слезы. Староста же покорно протянул руки, и браслеты защелкнулись на запястьях. Затем жандармы заковали и братьев.
— А это что? — уточнил один из стражей правопорядка, указывая на кровавую лужу.
— Было Глашей, дочкой старосты, — честно ответил я. — Пока она за ружье не схватилась и не решила княжича Шереметьева застрелить.
— О как… — многозначительно протянул жандарм и покосился на валявшиеся рядом орудие преступления. — Ну, это несчастный случай. Такое бывает.
Семью старосты усадили в патрульную машину. Один из жандармов улыбнулся и произнес:
— Верно говорят по вас, ведьмаков. Простым людям помогаете. Даже если это и не касается нежити. Спасибо за помощь. У нас тут в округе уже пару лет люди исчезали.
— Ну вот, теперь дело раскрыто, — улыбнулся я.
— Только…
Жандарм замялся, словно не решаясь сказать.
— Что?
— Нам объяснения ваши нужны, — произнес страж порядка. — Для дела. Понимаю, у вас дела важные, но…
Я усмехнулся и указал рукой в сторону открытой двери заправки:
— Это много времени не займет. Идёмте, мы все вам расскажем.
В гостях у кошмара
Я катил по дороге и все никак не мог перестать думать о произошедшем. В каждом из миров хватало монстров. И в числе человеков встречались твари. Я понимал, что до нашего вмешательства староста со своей семейкой сгубили много случайных путников. И как знать, станет ли жандармерия разбираться в каждом эпизоде или им хватит нападения на аристократов. Второй вариант более вероятен. Даже без других преступлений семейке придется несладко. Каторга заберет жизнь старосты и отберет много лет у его сыновей. Никто из них не вернется на родину. Их имущество будет продано с молотка и деньги отправятся в казну семей.
Я откажусь от своей доли в пользу деревни. Не уверен, что о таких мелочах станут заботиться Пожарские или Шереметьевы. Дело не в том, что они плохие. Просто не привыкли думать о простолюдинах. Воспитание аристократов не позволяет принимать обычных людей равными княжеской крови. Ниже челяди аристо считают только нечисть. Хотя по моему мнению та же Алла — жаба достойна уважения. Несмотря на страх, она вышла из своей стихии и пыталась бороться за свое озеро. Она могла бы заморочить кого-то из селян и заставить взяться за вилы. Но предпочла не причинять смертельного вреда.
Я задержался на заправке достаточно, чтобы в дороге меня настигли сумерки. Мои спутники уехали раньше, доверив мне разбираться с жандармами. Они рассчитывали, что я нагоню процессию на мощном мотоцикле. Учитывая почти пустую дорогу, мы все двигались достаточно быстро. И когда я освободился, то наскоро умылся местной родниковой водой, попрощался с торгашками, которые терпеливо ждали машину для вывоза жабы.
Стало прохладнее, и я застегнул куртку до самого горла. И нацепил перчатки, которые мне вручил Иван перед путешествием.
Дорога вилась широкой лентой, радуя разметкой, которая, впрочем, спустя полчаса стала бледнее, а потом и вовсе пропала. Деревья сдвинулись ближе к обочине и вскоре уже нависали надо мной густыми кронами. Ровный асфальт остался позади, и мне пришлось сбавить скорость, чтобы объезжать выбоины, некоторые из которых грозили стать причиной аварии. Яркие столбики с бликующими синими полосками сменились на старые окрашенные белым жерди. Но зато их было видно в высокой, никем не скошенной травой. Пару раз мне казалось, что в стороне от дороги в густом бурьяне мелькали какие-то уж слишком крупные тени. А на одной из развилок мне померещилась фигура девушки, которая взмахнула руками. Я даже притормозил, чтобы рассмотреть ее. Но оказалось, что рядом с тропой высилась небольшая береза и ее длинные свисающие до самой земли ветви покачивались на ветру.
Тут я вынул телефон, чтобы свериться с маршрутом, и убедился, что двигаюсь в правильном направлении.
«Ты не заблудился?» — пришло сообщение от Алины и к нему девушка добавила встревоженный смайлик.
Я невольно улыбнулся и набрал ее номер. Ветер трепал мои волосы, освободившиеся от шлема.
— А еду за вами, — сказал я, как только услышал голос Шереметьевой.
— Ты так долго отвечал на вопросы жандармов? — неверяще уточнила девушка.
— Давно закончил. И еду около часа.
— Ты должен был нас уже нагнать, — протянула княжна. — Машина едет медленнее мотоцикла.
— Но дорога убитая, — парировал я и оглянулся. Мне показалось, что кто-то подошел и встал позади, сверля спину любопытным взглядом. Но никого не увидел. Только прошлогодняя листва собралась в небольшую кучку и вращалась на асфальте, повинуясь ветру.
— Ты о чем Морозов? — настороженно спросила девушка. — Дорога отличная. Ни одной трещины в покрытии. По имперской программе ее положили буквально пару недель назад.
Я напрягся и вновь осмотрелся. Ничего подозрительного не нашлось. Тропа у березы уходила в пролесок и выглядела так, словно ею пользовались очень редко. Солнце скатилось к горизонту настолько, что не пробивалось сквозь стволы деревьев. Мне не было страшно в темноте. Хотя тревога пробралась в душу. Я завел двигатель и направился дальше, поглядывая по сторонам. Дорога казалась старой и разбитой. Приходилось старательно объезжать ямы. И когда я вновь сбавил скорость, то опять увидел движение слева. И почти не удивился, увидев похожую березу и тропу. Только не похожую, а ту же самую. Может, я и был пришлым, не особенно разбирался в знаках, но решил рискнуть и надавил на ручку газа. Чтобы через минут десять вновь увидеть знакомое дерево.
— Что ж за напасть такая, — пробормотал я, останавливаясь и глуша мотор.
В тишине стрекотали кузнечики. Где-то очень далеко квакали лягушки и отсчитывала чьи-то года кукушка. Ветер принес аромат влажной земли и мха.
Я сошел с мотоцикла, поставив его на подножку. Еще раз обернулся, убеждаясь, что никого поблизости нет. И выругался, поняв, что после произошедшего на заправке отдал рюкзак Алине. А в том было оружие, плащ и чернила. У меня